Неточные совпадения
— Чтобы вам было проще со мной, я скажу о себе: подкидыш, воспитывалась в сиротском приюте, потом сдали в
монастырскую школу, там выучилась золотошвейному
делу, потом была натурщицей, потом [В раннем варианте чернового автографа после: потом — зачеркнуто: три года жила с одним живописцем, натурщицей была, потом меня отбил у него один писатель, но я через год ушла от него, служила.] продавщицей в кондитерской, там познакомился со мной Иван.
Начал чтение, сейчас после панихиды, отец Иосиф; отец же Паисий, сам пожелавший читать потом весь
день и всю ночь, пока еще был очень занят и озабочен, вместе с отцом настоятелем скита, ибо вдруг стало обнаруживаться, и чем далее, тем более, и в
монастырской братии, и в прибывавших из
монастырских гостиниц и из города толпами мирских нечто необычайное, какое-то неслыханное и «неподобающее» даже волнение и нетерпеливое ожидание.
Неугомонные французские работники, воспитанные двумя революциями и двумя реакциями, выбились наконец из сил, сомнения начали одолевать ими; испугавшись их, они обрадовались новому
делу, отреклись от бесцельной свободы и покорились в Икарии такому строгому порядку и подчинению, которое, конечно, не меньше
монастырского чина каких-нибудь бенедиктинцев.
Вечером, под самый
день свадьбы, из губернского города приехала сестра Феоктиста с длинным ящиком, до крайности стеснявшим ее на
монастырских санях.
Я в азарте кричу: «Вот, говорю, я мешок
монастырский украл, отдал ему, а он отпирается!..»
Дело, значит, повели уголовное: так, выходит, я церковный; ну и наши там следователи уписали было меня порядочно, да настоятель, по счастью моему, в те поры был в монастыре, — старец добрый и кроткий, призывает меня к себе.
Кроткий весенний
день таял в бледном небе, тихо качался прошлогодний жухлый бурьян, с поля гнали стадо, сонно и сыто мычали коровы. Недавно оттаявшая земля дышала сыростью, обещая густые травы и много цветов. Бил бондарь, скучно звонили к вечерней великопостной службе в маленький, неубедительный, но крикливый колокол. В
монастырском саду копали гряды, был слышен молодой смех и говор огородниц; трещали воробьи, пел жаворонок, а от холмов за городом поднимался лёгкий голубой парок.
Часа через два и наши путешественники отправились также в дорогу. Отдохнув целые сутки в Муроме, они на третий
день прибыли во Владимир; и когда Юрий объявил, что намерен ехать прямо в Сергиевскую лавру, то Кирша, несмотря на то что должен был для этого сделать довольно большой крюк, взялся проводить его с своими казаками до самого
монастырского посада.
— Прошу не погневаться, — возразил Кирша, — я сам служил в войске гетмана Сапеги, который стоял под Троицею, и, помнится, русские колотили нас порядком; бывало, как случится: то
днем, то ночью. Вот, например, помнишь, ясновельможный пан, как однажды поутру, на
монастырском капустном огороде?.. Что это ваша милость изволит вертеться? Иль неловко сидеть?
Тридцать тысяч войска польского, под предводительством известных своею воинской доблестью и зверским мужеством панов Сапеги и Лисовского, не успели взять приступом монастыря, защищаемого горстью людей, из которых большая часть в первый раз взялась за оружие; в течение шести недель более шестидесяти осадных орудий, гремя
день и ночь, не могли разрушить простых кирпичных стен
монастырских.
Через него в шайку вошли четверо: два односелка, молодых и поначалу безобразно пивших парня, бывший монах Поликарп, толстейший восьмипудовый человек, молчаливо страдавший чревоугодием (все грехи, по
монастырскому навыку, он
делил на семь смертных; и промежуточных, а равно и смешения грехов, не понимал...
За околицей Арефа остановился и долго смотрел на белые стены Прокопьевского монастыря, на его высокую каменную колокольню и ряды низких
монастырских построек. Его опять охватило такое горе, что лучше бы, кажется, утопиться в Яровой, чем ехать к двоеданам. Служняя слобода вся спала, и только в Дивьей обители слабо мигал одинокий огонек,
день и ночь горевший в келье безыменной затворницы.
Гарусов имел
дело с монастырем, скупая
монастырский хлеб.
— Не казачишками тут
дело пахнет, Полуект Степаныч. Получил я опасное письмо, штобы на всякий случай обитель ущитить можно было от воровских людей. Как бы похуже своей
монастырской дубинщины не вышло, я так мекаю… А ты сидишь у себя в Усторожье и сном
дела не знаешь. До глухого еще вести не дошли.
Так сидели и рядили старики про разные
дела. Служка тем временем подал скудную
монастырскую трапезу: щи рыбные, пирог с рыбой, кашу и огурцы с медом.
— Никто не увидит, воеводушка… будний
день сегодня, кому в монастырь идти, окромя своих же
монастырских?
Это было началом, а потом пошла стрельба на целый
день. Ввиду энергичной обороны, скопище мятежников не смело подступать к
монастырским стенам совсем близко, а пускали стрелы из-за построек Служней слободы и отсюда же палили из ружей. При каждом пушечном выстреле дьячок Арефа закрывал глаза и крестился. Когда он пришел в Дивью обитель, Брехун его прогнал.
Так прошли первые
дни праздника. Тихо было в Служней слободе, как в будень
день. Никому праздник на ум не шел. Белоусовские воры начали появляться в Служней слободе среди белого
дня, подъезжали к самым
монастырским стенам и кричали...
А слепец Брехун ходил со своим «глазом» по Служней слободе как ни в чем не бывало. Утром он сидел у монастыря и пел Лазаря, а вечером переходил к обители, куда благочестивые люди шли к вечерне.
Дня через три после бегства воеводы, ночью, Брехун имел тайное свидание на старой
монастырской мельнице с беломестным казаком Белоусом, который вызвал его туда через одного нищего.
Всякое
дело у его из рук валилось, и он точно забыл про судную избу, где заканчивалось
дело по разборке
монастырской «заворохи».
В ответ на это с
монастырской стены сыпалась картечь и летели чугунные ядра. Не знал страха Гермоген и молча делал свое
дело. Но случилось и ему испугаться. Задрожали у инока руки и ноги, а в глазах пошли красные круги. Выехал как-то под стену
монастырскую сам Белоус на своем гнедом иноходце и каким-то узелком над головой помахивает. Навел на него пушку Гермоген, грянул выстрел — трое убито, а Белоус все своим узелком машет.
«Лаять» игумена в глаза Полуект Степаныч не смел, а то и в самом
деле монастырских шелепов отведаешь, как дьячок Арефа.
Первым
делом, конечно, была истоплена
монастырская баня, — Арефа едва дождался этого счастья. Узникам всего тяжелее доставалось именно это лишение. Изъеденные кандалами ноги ему перевязала Охоня, — она умела ходить за больными, чему научилась у матери. В пограничных деревнях, на которые делались постоянные нападения со стороны степи, женщины умели унимать кровь, делать перевязки и вообще «отхаживать сколотых».
После обеда игумен Моисей повел гостя в свой
монастырский сад, устроенный игуменскими руками. Раньше были одни березы, теперь пестрели цветники. Любил грозный игумен всякое произрастание, особенно «крин сельный». Для зимы была выстроена целая оранжерея, куда он уходил каждый
день после обеда и работал.
Арефа даже зашатался на месте. Это была его собственная расписка, выданная секретарю тобольской консистории, когда ему выдавали ставленническую грамоту. Долгу было двадцать рублей, и Арефа заплатил уже его два раза — один раз через своего
монастырского казначея, а в другой присылал деньги «с оказией».
Дело было давнишнее, и он совсем позабыл про расписку, а тут она и выплыла. Это Гарусов выкупил ее через своих приставников у секретаря и теперь закабалил его, как и всех остальных.
«О
монастырских штатах» у монастырей были отобраны населенные крестьянами земли.], у Гарусова очутился громадный заводский участок на полном праве собственности: устроили это
дело ему в Тобольске его дружки-приказные.
Дело раскрылось само собой, когда пришла к воеводше старуха, мать Терешки-писчика, и под великим секретом сообщила, что воевода испорчен волхитом, дьячком из Служней
монастырской слободы, который через свое волшебство и из тюрьмы выпущен на соблазн всему городу.
Все-таки благодаря разбойным людям
монастырской лошади досталось порядочно. Арефа то и
дело погонял ее, пока не доехал до реки Яровой, которую нужно было переезжать вброд. Она здесь разливалась в низких и топких берегах, и место переправы носило старинное название «Калмыцкий брод», потому что здесь переправлялась с испокон веку всякая степная орда. От Яровой до монастыря было рукой подать, всего верст с шесть. Монастырь забелел уже на свету, и Арефа набожно перекрестился.
Другой
день послушания как будто был полегче: в каларне пришлось с братией постные
монастырские щи варить да кашу.
Тяжело достался первый
день монастырского послушания усторожскому воеводе, а впереди еще целых шесть
дней, — на неделю зарок положен игуменом. Всплакался Полуект Степаныч, а своя воля снята…
К вечеру воевода исчез из монастыря. Забегала
монастырская братия, разыскивая по всем
монастырским щелям живую пропажу, сбегали в Служнюю слободу к попу Мирону, — воевода как в воду канул. Главное
дело, как объявить об этом случае игумену? Братия перекорялась, кому идти первому, и все подталкивали друг друга, а свою голову под игуменский гнев никому не хотелось подставлять. Вызвался только один новый ставленник Гермоген.
— Ну, эту беду мы уладим, как ни на есть… Не печалуйся, Полуект Степаныч. Беда избывная… Вот с метелкой-то походишь, так дурь-то соскочит живой рукой. А скверно то, што ты мирволил моим ворогам и супостатам… Все знаю, не отпирайся. Все знаю, как и Гарусов теперь радуется нашему
монастырскому безвременью. Только раненько он обрадовался. Думает, захватил
монастырские вотчины, так и крыто
дело.
В нижней клети усторожской судной избы сидели вместе башкир-переметчик Аблай, слепец Брехун, беломестный казак Тимошка Белоус и дьячок из Служней слободы Прокопьевского монастыря Арефа. Попали они вместе благодаря большому судному
делу, которое вершилось сейчас в Усторожье воеводой Полуектом Степанычем Чушкиным. А
дело было не маленькое. Бунтовали крестьяне громадной
монастырской вотчины. Узники прикованы были на один железный прут. Так их водили и на допрос к воеводе.
Отошёл я от него, а через мало
дней велено было ему ехать в город на подворье
монастырское, и больше не видал я его.
И вот направился я по сим местам, вместе с тем самым бродячим народом, который и нашу обитель сотнями наполнял по праздникам. Братия относилась к нему безучастно или враждебно — дескать, дармоеды — старалась обобрать у них все пятаки, загоняла на
монастырские работы и, всячески выжимая сок из этих людей, пренебрегала ими. Я же, занятый своим
делом, мало встречался с пришлыми людьми, да и не искал встреч, считая себя человеком особенным в намерениях своих и внутренно ставя образ свой превыше всех.
То мне теперича горчей и обидней всего, что, может, по своей глупой заботливости, ни
дня, ни ночи я не прожил в Питере, не думаючи об вас; а мы тоже время свое проводим не в
монастырском заточении: хоша бы по той же нашей разносной торговле — все на народе; нашлись бы там не хуже тебя, криворожей, из лица: а обращеньем, пожалуй, и чище будут…
Половецкому совсем не хотелось разговаривать с истеричным купчиком, но Теплоухов не отставал. Они прошли на скотный двор, а потом за
монастырскую ограду.
День выдался теплый и светлый, с той печальной ласковостью, когда солнце точно прощается с зеылей и дарит ее своими последними поцелуями. В самом воздухе чувствовалась близость холодного покоя.
— Лицемер,
деве дал ты клятву; обманщик, тебе ли носить
монастырское платье? Да, это ясно; теперь все понимаю — но я умею мстить; ты видел, как необузданны страсти мои…
В работные кельи зашли, там на
монастырский обиход всякое
дело делают: в одной келье столярничают и точат, в другой бондарь работает, в третьей слесарня устроена, в четвертой иконописцы пишут, а там пекарня, за ней квасная. В стороне кузница поставлена. И везде кипит безустанная работа на обительскую потребу, а иное что и на продажу… Еще была мастерская у отца Михаила, только он ее не показал.
Так расхваливала Манефа жизнь
монастырскую, что Марье Гавриловне понравилось ее приглашенье. Жить в уединении, в тихом приюте, средь добрых людей, возле матушки Манефы, бывшей во
дни невзгод единственною ее утешительницей, — чего еще лучше?..
Тут во
дни оны стоял
монастырский двор, и живали в нем посельские старцы, и туда же наезжали чернцы и служебники троицкие.
Послышался звон, быть может, тот же самый
монастырский, припомнились ей опять притвор и темные фигуры, забродили в голове мысли о боге и неизбежной смерти, и она укрылась с головой, чтобы не слышать звона; она сообразила, что прежде чем наступят старость и смерть, будет еще тянуться длинная-длинная жизнь, и изо
дня в
день придется считаться с близостью нелюбимого человека, который вот пришел уже в спальню и ложится спать, и придется душить в себе безнадежную любовь к другому — молодому, обаятельному и, как казалось ей, необыкновенному.
В зале трапезы вдоль стен, справа и слева, у сидений, переминалось несколько посетителей. Дежурные служки, в фартуках, обходили столы и что-то ставили. В дверку, ближе к правому углу, пришли перед самым часом обеда несколько иеромонахов с почетными гостями из московских и приезжих городовых купцов. Вслед за тем служки попросили сторонних очистить зал. В их числе был приглашен и Теркин, думавший, что при
монастырской трапезе сторонние могут присутствовать всякий
день.
Была она на земле
монастырской, оттого все сборы денежные: таможенный, привальный и отвальный, пятно конское и австерские, похомутный и весчая пошлина сполна шли на монастырь.
Монастырскую землю заборские дачи обошли во все стороны, оттого ярмонка в руках князя Алексея Юрьича состояла. Для порядку наезжали из Зимогорска комиссары с драгунами: «для
дел набережных» и «для
дел объезжих», да асессоры провинциальные, — исправников тогда и в духах не бывало, — однакож вся сила была в князе Алексее Юрьиче.
— Чем мы жертвуем! И вы можете это спрашивать! Да что же вы думаете, мужик нашей партии слеп, что ли? Не видит он, что рядом с его куриным клочком тянутся тысячи десятин графских и
монастырских земель? Ведь куда приятнее
поделить меж собой эти земли, чем ехать на край света и ковырять мерзлую глину, где посеешь рожь, а родится клюква. А мужик нашей партии говорит: ну что ж! И поедем! Или тут будем землю грызть. Зато смирно сидим, начальство радуем, порядка не нарушаем… Разве же это не жертва?!
—
Дела, дядюшка, у вас завелись, делишки, не
монастырские… За такие
дела не хвалят, об них ой-ой как кнут плачется… — с гаденьким смехом, наконец, заговорил Кузьма.
Он бросился в другую сторону и целые
дни, не посещая классов, проводил в
монастырских церквах.
— Это было в тот самый
день, когда княгиню Зинаиду Павловну, царство ей небесное, — истово перекрестился Петухов, — нашли отравленной, а княжна Маргарита Дмитриевна, по словам обвинительного акта, была у обедни в
монастырской церкви. Вас, кажется, в этот
день в Т. не было?
Его спровадили в Дымский монастырь и оттуда перевели в Соловецкий. Как и везде, сначала он повел себя примерно, нашел даже себе
дело, занялся крепостной
монастырской артиллерией, привел ее в порядок и смотрел за ней. Его там полюбили, сделали даже письмоводителем, но он не мог оставить своей несчастной склонности к вину.
— Недолго будет ее счастье, останется она вдовицею неутешною… Реку вижу и быструю, вот волна ее мужа захлестывает, вот вынырнул он, а вот опять скрылся, ко
дну пошел… Ждут ее стены
монастырские… Вот что я и теперь вижу доченька, как вчера видела, на ее личико глядючи.
— Хоть одно умное
дело сделаете в продолжение всей вашей жизни. Конечно, для вас, с непривычки, тяжелою покажется строгая
монастырская жизнь, но чтобы облегчить ее и дать вам возможность хоть на первый раз не испытывать всех лишений, я каждый год буду присылать вам по тысяче рублей.